Советская пилотируемая космическая программа, которая началась с триумфа, во второй половине 1960-х начала давать сбои. В то же самое время американцы бросили на соперничество с русскими огромные ресурсы и стали существенно опережать Советский Союз.

В январе 1966 года не стало Сергея Королёва. Можно сколько угодно говорить о том, что "он был просто менеджером", но под его чутким руководством были совершены прорывы, которые до сих пор поражают воображение. В апреле 1967 года во время испытательного полёта нового корабля «Союз» погиб космонавт Владимир Комаров. 27 марта 1968 года при выполнении тренировочного полёта на самолёте погиб первый космонавт Земли Юрий Гагарин. Последний проект Сергея Королёва, лунная ракета Н-1, три раза подряд потерпела неудачу на старте .

Космонавты, задействованные в пилотируемой лунной программе, писали письма в ЦК КПСС с просьбой разрешить им полёт под свою ответственность, невзирая на высокую вероятность катастрофы, что заставляет гордится отвагой людей того времени. Однако руководство страны решило не рисковать. Первыми на Луне высадились американцы, поэтому работы в этом направлении без лишнего шума прикрыли, сконцентрировавшись на строительстве орбитальных станций. Участники несостоявшегося покорения Луны были переведены на новый проект, где можно было отметиться в качестве первых – полёт на первую в мире обитаемую орбитальную станцию. Пилотируемая лаборатория на орбите должна была позволить Советскому Союзу хотя бы частично компенсировать поражение в лунной гонке.

Примерно за четыре месяца планировалось отправить на станцию три экспедиции. В состав экипажа номер один вошли Георгий Шонин, Алексей Елисеев и Николай Рукавишников, второй экипаж составили Алексей Леонов, Валерий Кубасов, Петр Колодин, экипаж номер три — Владимир Шаталов, Владислав Волков, Виктор Пацаев. Четвертый, резервный экипаж, в составе Георгия Добровольского, Виталия Севастьянова и Анатолия Воронова.

Экипаж космического корабля «Союз-11» в корабле-тренажере.

 

У командира экипажа номер четыре Георгия Добровольского, казалось, шансов попасть на первую станцию, получившую название «Салют», не было никаких.
Но случилось то, для чего и создают резервные экипажи. Георгий Шонин грубо нарушил режим, и главный куратор отряда советских космонавтов генерал Николай Каманин отстранил его от дальнейшей подготовки. На место Шонина перевели Владимира Шаталова, его самого сменил Георгий Добровольский, а в четвёртый экипаж ввели Алексея Губарева.

19 апреля орбитальную станцию «Салют» вывели на околоземную орбиту. Через пять дней корабль «Союз-10» оправился к станции с экипажем в составе Шаталова, Елисееева и Рукавишникова. Стыковка со станцией, однако, прошла в нештатном режиме. Перейти на «Салют» экипаж не мог, отстыковаться тоже. В крайнем случае можно было отстыковаться, подорвав пиропатроны, но тогда на станцию уже не смог бы попасть ни один экипаж. С большим трудом удалось найти способ увести корабль от станции, сохранив стыковочный узел в целости.
«Союз-10» благополучно вернулся на Землю, после чего инженеры стали спешно дорабатывать стыковочные агрегаты «Союза-11».,

Станция «Салют»

 

Новую попытку покорить «Салют» должен был предпринять экипаж в составе Алексея Леонова, Валерия Кубасова и Петра Колодина. Старт их экспедиции был назначен на 6 июня 1971 года.

По традиции, на космодром летели два экипажа – основной и дублирующий. 
Это была формальность, поскольку до того момента замен в последний момент никто не проводил.

Экипаж космического корабля «Союз-11» В.Н.Волков, В.И. Добровольский и В.И.Пацаев на трапе самолета перед отлетом на Байконур, 08 июня 1971 года (Фото: В. Терешкова и Л. Путятина/ТАСС)

 

Но за три дня до старта у Валерия Кубасова врачи нашли потемнение в лёгких, которое они посчитали начальной стадией туберкулеза – на самом деле на постановку диагноза просто не было времени. Вердикт был категоричным – в полёт отправиться не может.

Советские космонавты (слева направо) Владислав Волков, Георгий Добровольский и Виктор Пацаев на космодроме Байконур.

 

Командир основного экипажа Алексей Леонов настаивал – если не может лететь Кубасов, то нужно заменить его на бортинженера-дублёра Владислава Волкова.
Большинство специалистов, однако, полагало, что в таких условиях нужно заменять весь экипаж. Против частичной замены выступил и экипаж дублёров. Генерал Каманин в своих дневниках писал, что обстановка накалилась не на шутку. На традиционный предполётный митинг обычно отправлялись два экипажа. Госкомиссия сделала свой выбор в самый последний момент, лишь за 11 часов до старта. Экипаж меняли полностью, и теперь в космос отправлялись Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев. После того, как комиссия утвердила замену, Валерий Кубасов заявил, что на митинг не поедет: « Я же не лечу, что мне там делать?» На митинге Кубасов всё же появился.

«Союз-11» на стартовой площадке

 

 

Первый блин всегда комом

6 июня 1971 года «Союз-11» с экипажем в составе Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева успешно стартовал с Байконура. В то время космонавты отправлялись в миссии в обычных лётных костюмах, потому что конструкция корабля не предполагала использование скафандров. Корабль состыковался с «Салютом», космонавты перешли на борт станции, и экспедиция началась.
Сообщения в советской прессе были бравурными – всё идёт в соответствии с программой, экипаж чувствует себя хорошо. Но на деле всё обстояло не так гладко. Уже после посадки, при изучении рабочих дневников экипажа нашли запись Добровольского: «Если это совместимость, то что же такое несовместимость?»
Бортинженер Владислав Волков, имевший за плечами опыт космического полёта, часто пытался брать инициативу на себя, что не слишком нравилось специалистам на Земле, да и коллегам по экипажу.
На 11-й день работы экспедиции на борту возник пожар, и стоял вопрос об экстренном покидании станции, но экипажу всё-таки удалось справиться с ситуацией.
Генерал Каманин записал в своем дневнике: «В восемь утра Добровольский и Пацаев ещё спали, на связь вышел Волков, который вчера, по докладу Быковского, нервничал больше всех и слишком много «якал» ( «Я решил...», «Я сделал...» и тому подобное). От имени Мишина ему было передано указание: «Всё решает командир экипажа, выполняйте его распоряжения», на что Волков ответил: «Мы всё решаем экипажем. Мы сами разберёмся, как нам быть».

26 июня (через 20 суток) экипаж «Союза 11» стал новым рекордсменом по дальности полёта и длительности пребывания в космосе.

Экипаж космического корабля «Союз-11» и орбитальной космической станции «Салют-1».

 

Несмотря на все трудности, на сложную обстановку, экипаж «Союза-11» полностью выполнил программу полёта. 29 июня космонавты должны были расстыковаться с «Салютом» и вернуться на Землю.
После возвращения «Союза-11» на станцию должна была отправиться следующая экспедиция, чтобы закрепить достигнутые успехи и продолжить эксперименты.
Но перед расстыковкой с «Салютом» возникла новая проблема. Экипажу надо было закрыть переходный люк в спускаемом аппарате. Но транспарант «Люк открыт» на панели пульта управления продолжал светиться и автоматика не давала кораблю отстыковаться. Несколько попыток открыть и закрыть люк ничего не дали. Космонавты находились в сильном напряжении. Земля посоветовала подложить кусочек изоляции под концевой выключатель датчика. Так неоднократно поступали во время испытаний. Люк вновь закрыли. К радости экипажа, транспарант погас. Сбросили давление в бытовом отсеке. По показаниям приборов убедились, что воздух из спускаемого аппарата не выходит и его герметичность в норме. После этого «Союз-11» успешно отстыковался от станции.
В 0:16 30 июня на связь с экипажем вышел генерал Каманин, сообщив условия посадки, и закончив фразой: «До скорой встречи на Земле, и готовьте коньяк !»
«Вас понял, условия посадки отличные. На борту всё в порядке, самочувствие экипажа отличное. Благодарим за заботу и добрые пожелания», — ответил с орбиты Георгий Добровольский.
Вот запись последних переговоров Земли с экипажем «Союза-11»:
«Заря» (Центр управления полетами): Как идет ориентация?
«Янтарь-2» (Владислав Волков): Мы увидели Землю, увидели!
«Заря»: Хорошо, не торопись.
«Янтарь-2»: «Заря», я «Янтарь-2». Начали ориентацию. Справа висит дождь.
«Янтарь-2»: Здорово летит, красиво!
«Янтарь-3» (Виктор Пацаев): «Заря», я — третий. У меня виден горизонт по нижнему срезу иллюминатора.
«Заря»: «Янтарь», ещё раз напоминаю ориентацию — ноль — сто восемьдесят градусов.
«Янтарь-2»: Ноль — сто восемьдесят градусов.
«Заря»: Правильно поняли.
«Янтарь-2»: Горит транспарант «Спуск».
«Заря»: Пусть горит. Всё отлично. Правильно горит. Связь заканчивается. Счастливо!»

Спускаемый аппарат корабля "Союз-11" в атмосфере Земли

 

В 1:35 по московскому времени после ориентации «Союза» была включена тормозная двигательная установка. Отработав расчётное время и потеряв скорость, корабль начал сходить с орбиты.
Во время прохождения плотных слоев атмосферы связи с экипажем нет, она должна появиться вновь после раскрытия парашюта спускаемого аппарата, за счёт антенны на стропе парашюта.
В 2:05 с командного пункта ВВС поступил доклад: «Экипажи самолета Ил-14 и вертолёта Ми-8 видят корабль «Союз-11», спускающийся на парашюте». В 2:17 спускаемый аппарат приземлился. Практически одновременно с ним сели четыре вертолета группы поиска.
Врач Анатолий Лебедев, входивший в поисковую группу, вспоминал, что его смутило молчание экипажа в радиоэфире. Вертолётчики вели активный радиообмен в тот момент, пока спускаемый аппарат садился, а космонавты не выходили в эфир. Но это списали на отказ антенны.

«Мы сели вслед за кораблем, метрах в пятидесяти — ста. Как бывает в таких случаях? Открываешь люк спускаемого аппарата, оттуда — голоса экипажа. А тут — хруст окалины, стук металла, стрёкот вертолетов и… тишина из корабля», — вспоминал медик.

На стук по обшивке не последовало никакой реакции, поэтому люк пришлось открывать в аварийном режиме.

«Союз-11» после посадки

 

Когда экипаж достали из спускаемого аппарата, врачи не могли понять, что произошло. Казалось, что космонавты просто потеряли сознание. Но при беглом осмотре стало ясно, что всё гораздо серьезнее. Шесть врачей приступили к оказанию первой медицинской помощи.
Шли минуты, командир группы поиска генерал Горегляд требовал от врачей ответа, но те продолжали попытки вернуть экипаж к жизни.

Наконец, Лебедев ответил: «Передайте, что экипаж приземлился без признаков жизни».

Эта формулировка вошла во все официальные документы.
Врачи продолжали реанимационные мероприятия до появления абсолютных признаков смерти. Но их отчаянные усилия ничего не могли изменить.
В Центр управления полетами сначала доложили, что «исход космического полета самый тяжёлый». А затем, отказавшись уже от какой-то конспирации, сообщили: «Весь экипаж погиб».

Это было страшное потрясение для всей страны.

 

На прощании в Москве товарищи погибших по отряду космонавтов плакали и говорили: «Теперь мы уже хороним целыми экипажами!»

Москва, 30 июня Трагическая весть о гибели экипажа космического корабля

 

Что произошло?

Казалось, что советская космическая программа окончательно провалилась.
Специалистам, однако, даже в такой момент нужно было работать. Вспомнили о нештатной ситуации с люком и провели проверку на герметичность. Но её результаты показали – люк надёжен.
Но дело всё-таки было в разгерметизации. Анализ записей автономного регистратора бортовых измерений «Мир», своеобразного «чёрного ящика» космического аппарата показал: с момента разделения отсеков на высоте более 150 км давление в спускаемом аппарате стало резко снижаться, и в течение 115 секунд упало до 50 миллиметров ртутного столба.
Эти показатели указывали на разрушение одного из вентиляционных клапанов, который предусмотрен на тот случай, если корабль совершит посадку на воду или приземлится люком вниз. Запас ресурсов системы жизнеобеспечения ограничен, и, чтобы космонавты не испытывали нехватки кислорода, клапан «соединял» корабль с атмосферой. Он должен был сработать при посадке в штатном режиме только на высоте 4 км, но это произошло на высоте 150 км, а там хоть и не глубокий, но всё же вакуум.
Судебно-медицинская экспертиза показала у членов экипажа следы кровоизлияния в мозг, кровь в лёгких, повреждения барабанных перепонок и выделение азота из крови.
Из доклада медицинской службы:

«Через 50 секунд после разделения у Пацаева частота дыхания 42 в минуту, что характерно для острого кислородного голодания. У Добровольского пульс быстро падает, дыхание к этому времени прекращается. Это начальный период смерти. На 110-й секунде после разделения у всех троих не фиксируется ни пульс, ни дыхание. Считаем, что смерть наступила через 120 секунд после разделения».

Похороны членов экипажа Союз-11

 

Дыра в клапане, через которую выходил воздух, была не более 20 мм, и, как заявили некоторые инженеры, её можно было «просто заткнуть пальцем». Однако практически этот совет был невыполним. Сразу после разгерметизации в кабине образовался туман, звучал страшный свист выходящего воздуха. Всего через несколько секунд у космонавтов из-за острой декомпрессионной болезни начались страшные боли по всему телу, а затем они оказались в полной тишине из-за лопнувших барабанных перепонок.
Но Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев боролись до самого конца. В кабине «Союза-11» были выключены все передатчики и приёмники. Плечевые ремни у всех троих членов экипажа были отстёгнуты, а ремни Добровольского перепутаны и застегнут только верхний поясной замок. По этим признакам была восстановлена примерная картина последних секунд жизни космонавтов. Чтобы определить место, где произошла разгерметизация, Пацаев и Волков отстегнули ремни и отключили радиоаппарату. Добровольский, возможно, успел проверить люк, с которым были проблемы при расстыковке. Судя по всему, экипаж успел понять, что проблема в вентиляционном клапане. Заткнуть дыру пальцем возможности не было, но была возможность перекрыть аварийный клапан ручным приводом, при помощи вентиля. Эта система была сделана на случай посадки на воду, для предотвращения затопления спускаемого аппарата.
На Земле Алексей Леонов и Николай Рукавишников участвовали в эксперименте, пытаясь установить, сколько времени требуется на то, чтобы закрыть вентиль. Космонавтам, знавшим, откуда придёт беда, готовым к этому и не находящимся в условиях реальной опасности, требовалось значительно больше времени, чем было у экипажа «Союза-11». Медики считают, что сознание в таких условиях стало гаснуть примерно через 20 секунд. Но при всём при этом, вентиль был частично закрыт. Кто-то из экипажа начал вращать его, но потерял сознание.

После «Союза-11» космонавтов вновь одели в скафандры

 

Причиной нештатного открывания клапана сочли брак при изготовлении данной системы. К делу подключилось даже КГБ, усмотрев возможную диверсию. Но никаких диверсантов не нашли, и к тому же на Земле не удалось опытным путём повторить ситуацию нештатного открывания клапана. В итоге эту версию оставили окончательной ввиду отсутствия более достоверной.

 

Почему не было скафандров?

По личному указанию Сергея Королёва их использование было прекращено, начиная с «Восхода-1», когда это было сделано для экономии места в кабине. После катастрофы «Союза-11» между военными и инженерами развернулась нешуточная полемика – первые настаивали на возвращении скафандров, а вторые утверждали, что данное ЧП является исключительным случаем, в то время как введение скафандров резко сократит возможности для доставки полезного груза и увеличения числа членов экипажа.
Победа в дискуссии осталась за военными, и, начиная с полета «Союза-12», отечественные космонавты летают только в скафандрах.
Прах Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева захоронили в Кремлевской стене. Программа пилотируемых полетов на станцию «Салют-1» была свернута.
Следующий пилотируемый полет в СССР состоялся через 28 месяцев. Теперь в обязательной экипировке космонавтов предусматривалась скафандры, но ценой этому стали жизни трёх лётчиков. Василий Лазарев и Олег Макаров на «Союзе-12» испытывали новые скафандры.
Неудачи конца 1960-х – начала 1970-х для советской космической программы всё-таки не стали фатальными. К 1980-м годам программа исследования космоса при помощи орбитальных станций снова вывела Советский Союз в мировые лидеры. Во время полётов случались нештатные ситуации и серьёзные аварии, но люди и техника оказывались на высоте. С 30 июня 1971 года катастроф с человеческими жертвами в отечественной космонавтике не было.