К проблеме низкой самооценки

Самостоятельно поставленный диагноз «низкая самооценка» приходится слышать практически от каждого, кто обращается за психологической помощью. Печальная история из детства, сложные взаимоотношения с родителями — и человек словно подводит черту: «У меня низкая самооценка!» Собеседник рассчитывает, что из этих слов должно быть всё ясно: карты раскрыты. Но вот однажды в такой беседе у меня возник вопрос: что же, собственно, имеется в виду под формулировкой «низкая самооценка»? Кажется, тогда мой вопрос изрядно задел клиента. «Как это? Вы, психолог, не знаете, что это такое? Ведь это же ваши профессиональные словечки…»

В этой статье речь пойдёт не о классическом термине «самооценка» из учебников по психологии личности; не о способах её определения или коррекции. Попытаемся разобраться, что мы скрываем под этим выражением, используя его по своему усмотрению. Одни под низкой самооценкой понимают неуверенность в себе, другие — свою обидчивость. Кто-то вспоминает потрясения, пережитые в детстве, кто-то оправдывает свою «невезучесть». Вариантов сотни — а «диагноз» один. Что же на самом деле такое «низкая самооценка»?

Классика жанра

К этой теме нелегко было подступиться. Как привести примеры, не нарушая конфиденциальности, обещанной клиентам? Как не втянуть в свои рассуждения близких и родных, или, увлёкшись, не написать лишнего о себе самой?

Образ нашёлся не сразу, но он кажется мне довольно удачным и ярким. Предлагаю вместе с Фёдором Михайловичем Достоевским присмотреться к героине романа «Идиот», к Настасье Филипповне. В романе, прежде чем появится она сама, о ней уже` будет много сказано: описанием страсти Рогожина к ней начинается роман. Затем читатель увидит портрет Настасьи Филипповны в доме генерала Епанчина, и только спустя ещё главу — её саму. Так не спеша, не сразу, она познакомится лично с читателем, зайдя уверенным шагом в дом Иволгиных, где станет вести себя довольно нахально.

Возможно, писатель неспроста вводит в роман Настасью Филипповну именно так: о ней говорят в её отсутствие, ею любуются, но сама она словно боится быть в главной роли. Судьба её непроста; живи она сейчас, было бы с чем обратиться к психологу. Всего одна страница понадобилась Достоевскому, чтобы рассказать нам историю её жизни.

Некий господин Тоцкий, Афанасий Иванович, взял когда-то на воспитание двух девочек-сироток; одна из них через некоторое время умерла от коклюша. «Тоцкий же вскоре совсем и забыл о них обеих, проживая за границей. Лет пять спустя, однажды, Афанасий Иванович, проездом, вздумал заглянуть в своё поместье и вдруг заметил в деревенском своём доме, в семействе своего немца, прелестного ребёнка, девочку лет двенадцати, резвую, милую, умненькую и обещавшую необыкновенную красоту; в этом отношении Афанасий Иванович был знаток безошибочный».

Дальше Достоевский отмечает, что воспитание маленькой Настасьи вдруг «приняло чрезвычайные размеры», а через четыре года за ней приехала барыня из далёкой губернии и, «вследствие инструкции и полномочия от Афанасия Ивановича», увезла девочку с собой в другое его имение. Вскоре туда пожаловал и он сам. «С тех пор он как-то особенно полюбил эту глухую, степную свою деревеньку, заезжал каждое лето, гостил по два, даже по три месяца, и так прошло довольно долгое время, года четыре, спокойно и счастливо, со вкусом и изящно».

И вот однажды до Настасьи Филипповны донёсся слух, что Афанасий Иванович в Петербурге готовится к свадьбе — женится «на красавице, на богатой, на знатной». В судьбе Настасьи Филипповны произошёл решительный переворот: внезапно она «обнаружила самый неожиданный характер. Долго не думая, она бросила свой деревенский домик и вдруг явилась в Петербург, прямо к Тоцкому».

«Благодетелю» стало ясно, что к нему пришла совершенно другая женщина. «Тут хохотало пред ним и кололо его ядовитейшими сарказмами необыкновенное и неожиданное существо, прямо заявившее ему, что никогда оно не имело к нему в своём сердце ничего, кроме глубочайшего презрения, презрения до тошноты… Эта новая женщина объявляла, что ей в полном смысле всё равно будет, если он сейчас же и на ком угодно женится, но что она приехала не позволить ему этот брак… — “ну хоть для того, чтобы мне только посмеяться над тобой вволю, потому что теперь и я наконец смеяться хочу”».

Тоцкий быстро понял, что «имеет теперь дело с существом совершенно из ряду вон, что это именно такое существо, которое не только грозит, но и непременно сделает, и, главное, ни пред чем решительно не остановится, тем более что решительно ничем в свете не дорожит».

Дальнейшая судьба Настасьи Филипповны вызывает жалость читателя. Она будто сама понять не может, что для неё важнее: оставаться в привычной роли жертвы совратителя — или всё же вырваться из порочного круга, став сильнее удобного «рока», пойти дальше пережитых страданий и попранного достоинства. Жизнь посылает героине и возможности, и нужных людей для того, чтобы быть счастливой — казалось бы, что тут думать-то? Но не так всё просто, как кажется.

«Изображая жертву»

Примечательно: то, что люди привыкли звать низкой самооценкой, психологи называют ролью жертвы. Отчего это? Разве сами психологи не верят в существование проблемы низкой самооценки?

Типичная ситуация: человек с «низкой самооценкой» пришёл на приём, достаточно пожаловался на родных и близких, политику и экономику, значительно превысил отведённое для консультации время, а в момент оплаты вспомнил, что денег на консультацию у него нет. После окажется, что психологов он меняет, как перчатки, и все они ему не подходят: то ли его не понимают, то ли не принимают, то ли денег просят, когда он уже год без работы. Окажется, что по всем фронтам он терпит лишения и тяготы, и не видно никакого просвета. Но если, набравшись мужества, такой человек всё же решится на работу с психологом, тут вдруг обнаружится, что он совершенно не готов менять себя — желательно, чтобы менялось всё вокруг и исключительно по его хотению.

Роль жертвы даёт несомненные козыри. Человеку хочется, чтобы его пожалели, — это избавит его от признания собственной вины, от ошибок, которые необходимо исправлять, от поступков, за которые нужно брать на себя ответственность. Выгоднее и проще быть «несчастным». С жертвой все носятся, ей многое прощают. Когда говорят о людях с «низкой самооценкой», нередко звучат слова «вампир», «агрессор». Согласитесь, жить рядом с человеком, с которым неизменно чувствуешь себя виноватым во всём, сложно. «Жертва» всегда найдёт, за что её нужно жалеть; но, жалея такого человека, вы испытываете вину перед ним, сами не понимая за что.

Так было и с Настасьей Филипповной: пережившая горе и страдания, в романе она кажется человеком, которому все вокруг должны за них заплатить, она же оставляет за собой право «казнить и миловать». Существует опасный механизм: заставляя человека испытывать чувство вины, «жертва» готова в его вину искренне верить.

Человек жалуется на одиночество и отсутствие друзей (из-за низкой самооценки!). Скорее всего, речь идёт о тех, кто не выдержал давления и прекратил общение с «несчастным», дабы не стать его жертвой — и одновременно виновником всех бед.

В той или иной степени многим эта ситуация покажется знакомой. Но не следует спешить искать «жертв» в своём окружении, гораздо полезнее присмотреться к себе. Уловок, чтобы избежать ответственности и спрятаться за ролью жертвы, огромное количество. И отследить их бывает совсем непросто — мы порой искренне верим в то, что «обстоятельства так сложились», «такова реальность», «таковы люди». На худой конец, «это искушения»…

Всё дело в детстве?

Если переложить историю Настасьи Филипповны на современный лад, выйдет типичная ситуация из жизни: часто люди, вспоминая обиды и трагедии детства, оправдывают свои неудачи в жизни теперешней. Возможно, поэтому и стал так популярен Фрейд со своим принципом детерминизма (предопределённости). Акцентируя внимание на детских травмах, комплексах, фрустрациях и страхах, можно объяснить и в какой-то мере оправдать свои слабости и неудачи. Достоевский послал Настасье Филипповне как минимум двух «терапевтов». Один из них позже станет её убийцей, а второй так и не станет ей мужем. Именно этот второй, с парадоксальным именем Лев Мышкин, будет жалеть её, верить в неё и в её способность стать готовой к счастью. Несмотря на собственные страдания (в том числе детские) и болезнь, он будет думать, прежде всего, о других, забывая себя и свои «комплексы». Но вера князя Мышкина оказалась напрасной и фатальной. У героини не хватило мужества отказаться от своего сладкого самоуничижения.

Насколько же детство влияет на судьбу и характер человека? Так ли уж ошибался Фрейд и его единомышленники, утверждавшие, что источник всех наших бед в детских комплексах и обидах?

Психологи могут дать несколько простых советов, как вырастить «жертву», то есть ребёнка с «низкой самооценкой». Для этого достаточно предъявлять ему требования, не совместимые с его возможностями, и не считаться с его мнением. При каждом удобном случае рассказывать о лишениях и страданиях ради него (бессонные ночи, увольнение с работы, отсутствие отдыха и прочие трудности, связанные с воспитанием любого ребёнка). Почаще напоминать чаду цену своей заботы и сделать его своим вечным должником; делать всё, чтобы у него родилась мысль, что жизнь несправедлива, в особенности к нему. Стоит отметить, что подобные вещи могут происходить и между взрослыми людьми. В таких случаях говорят о том, что «именно с этим человеком моя самооценка упала и ушла вера в свои силы».

Скорее всего, каждый читающий эти строки может найти в арсенале детских воспоминаний как радостные и приятные моменты, так и обиды, связанные с непониманием родителей, со ссорами и конфликтами. Припомнятся и случаи, когда был недооценен близкими или наказан незаслуженно. Только одни переживают эти моменты здраво, выстраивая в дальнейшем зрелые отношения с родителями, а другие будут до глубоких седин вспоминать былое и оправдывать все свои беды недолюбленностью. Слишком дорог «козырь», который позволяет на долгие годы освободить себя от важных решений и ответственных поступков. Как правило, в таком случае избавляться от «низкой самооценки» невыгодно, у человека появляются всё новые и новые предлоги доказывать себе и окружающим невозможность жить счастливо — благо, причины найдутся всегда.

Чувство несправедливости жизни испытывает каждый ребёнок, подросток, взрослый, и рождается оно исключительно из нашей греховной природы, которая заражена гордостью и самомнением. И если ребёнку этого ещё не понять и встречи с несправедливостью становятся горьким, но необходимым опытом, то взрослому человеку нужно принимать тот факт, что исключительно от него зависит, каким образом относиться к тому, что происходит в его жизни.

По мере чтения романа сам собою назревает упрёк в адрес Настасьи Филипповны: что мешает тебе быть счастливой? Ответ звучит из уст её соперницы, генеральской дочери Аглаи Ивановны: «Вы не могли его полюбить, измучили его и кинули. Вы потому его не могли любить, что слишком горды… нет, не горды, я ошиблась, а потому что вы тщеславны… даже и не это: вы себялюбивы до… сумасшествия… Могли полюбить только один свой позор и беспрерывную мысль о том, что вы опозорены, и что вас оскорбили. Будь у вас меньше позору, или не будь его вовсе, вы были бы несчастнее…»

Завышенная низкая самооценка

Парадокс, но именно люди, страдающие «низкой самооценкой», требуют повышенного внимания к своей персоне. Им присуща особая мнительность: если смеются — значит, надо мной, если говорят тихо — значит, обо мне. Им необходимо постоянное «прокручивание» каждой ситуации (всё было сделано так, чтобы именно мне причинить боль!). Такие проявления «низкой самооценки» совершенно ясно показывают, насколько человек сам у себя находится в центре внимания. Именно с таким человеком носятся окружающие, боясь лишний раз обидеть, сказать не то слово. Именно в разговоре с ним боятся наступить на больной мозоль, зацепить больную тему, затронуть за живое. При этом и мозоль, и больная тема, и живое — у него повсеместно, и счёт с количеством обид будет непременно предъявлен.

В действительности люди с «низкой самооценкой» весьма высокого мнения о себе. Психология и православная догматика сходятся в единой точке: самоуничижение является оборотной стороной гордыни. Это знал и Достоевский, описавший характер Настасьи Филипповны. Она могла сколько угодно говорить дурно о себе, но стоило ей в сцене объяснения с Аглаей услышать правду в глаза, как она тут же устроила «решающую сцену», в ходе которой растоптала соперницу, показав, кто в доме хозяин. Так в патериках нередко разоблачается лжесмирение: ведь истинное смирение не в том, чтобы говорить плохо о себе, а в том, чтобы, услышав нелицеприятную правду, смирится и ещё остаться благодарным.

Роман Достоевского стучится в наши души: слишком много стало жертв рядом с женщиной, которая считала, что не стоит приличного человека и не заслуживает счастья. Не обольщаться бы и нам — якобы считая себя «ничего не стоящим человеком», а в действительности думая, что «я-то стою гораздо больше других». Не скрывать бы за фразой «я этого не достоин» — уверенность в том, что я достоин большего.